Почему женщины становятся похожи на мужчин, а мужчины на женщин. Исследование: Мужчины выбирают женщин, внешне похожих на них самих Знаменитые парни похожие на девушек

- П равда, что мир вокруг нас становится все более феминистичным?
- С уверенностью можно сказать только то, что мы меняемся. То, что собой представляли и мужчины и женщины раньше, и то, что они представляют в ХХ и в ХХI веках, - это не одно и то же. Эти изменения - уже реальность. Мы меняемся в социальном и в психологическом планах. Но мне как исследователю интереснее смотреть на перспективу трансформации душевной жизни, трансформации телесности и желания.

Вообще, одна из тем, которая занимает весь ХХ век, - это тема женского желания. Раньше сам факт наличия у женщины желания вызывал сомнение. А ХХ век начался с появления такой фигуры как истеричка. Ей мы обязаны вниманием к вопросу, чего же хочет женщина. Сама по себе эта фигура была знаком вопроса. И это феномен, который очень пристально изучал психоанализ.

При этом сейчас мы постоянно говорим о разрушении отцовской фигуры, о том, что мужская фигура в культуре стремительно оставляет свои позиции. Означает ли это, что сейчас мы живем в мире возвращающегося матриархата и что происходит прямой обмен ролями, при котором женщина становится сильной и начинает играть мужскую роль, а мужчина - наоборот. Нет, на мой взгляд, все гораздо сложнее, чем просто феминизация мужчин и маскулинизация женщин.

- Но при этом социальный статус женщин изменился.
- Да, изменился. Произошло то, что в психоанализе называется «множественное расщепление»: мы больше не имеем ни женского ни мужского в чистом виде. Мужское и женское расслоилось и образовало различные смеси. Но так как этот процесс нашел свое продолжение в социальном пространстве, а, кроме того, наложился на развитие феминизма и другие социальные процессы, то произошла как бы оптическая ошибка. Мы стали называть феминизацией мужчин и маскулинизацией женщин то, чему у нас пока нет названия и чего мы пока не понимаем.

- В кино появилась масса женских персонажей, которые выполняют чисто мужские роли - спасают мир, например.
- Кинематограф - очень тонкий организм, и в нем получают наглядное выражение процессы, которые идут в нашей жизни неявно, скрытно от нас самих. Кинематограф всегда угадывает или опережает то, что намечается, но еще не стало явным. Кино в этом смысле - провозвестник.
С массовым кино все немного сложней. Но и оно может позволить себе довольно много. Прежде всего потому, что оно находится в более непосредственных отношениях с бессознательным. Массовое кино апеллирует не к индивидуальному бессознательному, а к массовой психологии, а это, по сути, психология ребенка. Если рассматривать тему эволюции женского образа, то можно сказать, что от классического женского образа кино действительно перешло к более маскулинизированной фигуре. И произошло это в 80-е годы. Мне сразу вспоминается фильм «Солдат Джейн».

Там же два женских персонажа: с одной стороны, сама Джейн, а с другой - женщина-сенатор, которая использует главную героиню в своих целях. И обе женщины, особенно женщина во власти, выглядят очень непривлекательно.
- Тут дело не в отрицательном характере конкретных персонажей. И вообще, сейчас мы имеем дело не с маскулинизаций, а с тем, что я бы хотела назвать оддитизацией. Я придумала этот термин. Он происходит от английского odd - странный. Есть более знакомый нам термин strange. А здесь странность понимается в смысле эксцентричности, непарности, нерегулярности, нарушения некоего порядка. Оддитизированный женский образ выпадает из всех социальных контекстов, становится все более и более странным, и эта странность имеет, если так можно выразиться, космический характер. Не случайно так часто в кино возникает метафора женщины и космоса. Например, фильм «Гравитация». Героиня там демонстрирует состояние отстранения, выпадения женщины из привычных условий существования. И дело не в том, что она не видит разницы между, скажем, добром и злом, а в том, что она вообще вне этих категорий. В противоположность «Крепкому орешку» с Брюсом Уиллисом или «Миссия невыполнима» с Томом Крузом, женщины решают другие задачи - и совершенно по-другому.

- А по-моему, все очень похоже: раньше мужчины спасали мир, теперь женщины спасают. В чем разница?
- Разница в средствах. Средства, которые использует женщина, неизвестны. От супергероя мужчины что требуется? Только бесконечное увеличение всех тех навыков, которыми он уже располагает. Он должен быть сверхумным, сверхбыстрым, сверхловким. Ну и остроумным, конечно. От женщины требуется нечто другое.

Вот недавно вышел фильм «Прибытие». Там героиня - лингвист, которая должна вступить в коммуникацию с инопланетными пришельцами. Как - никто не знает, и она тоже.

Героиня «Прибытия», на мой взгляд, очень традиционна и действует с помощью интуиции - сугубо женского качества.
- Тут дело не в интуиции, а в ее опыте катастрофы. Когда-то Марина Цветаева, описывая опыт поэтического, писала, что его суть в том, чтобы предельно разрушиться и предельно собраться заново. Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл такой. И мне кажется, что сейчас на повестке дня как раз такой опыт предельного разрушения. Героини «Гравитации» и «Прибытия» переживают катастрофу. Личную и ситуативную. Они оказываются в ситуациях, которые не имеют предварительного решения. Кульминационный момент «Прибытия», несомненно, тот, где героиня снимает скафандр, избавляется от всех средств защиты, совершает шаг, связанный с предельной раскрытостью...

Сейчас все ощущают себя на пороге глобальных изменений: технологии, эпидемии, победа Трампа. То есть катастрофы становятся все актуальнее.
- Да, и в этом смысле женщина оказывается более приспособленной для решения таких проблем. Женщине оказывается куда более близок этот опыт катастроф. Поэтому на нее можно поставить. Она может перестать бояться в ситуации, когда не бояться невозможно.

А если брать не экстремальную ситуацию, а обычную? В обычной жизни появляется какой-то принципиально новый женский персонаж?
- Понимаете, сейчас мы имеем дело с расщепленными субъектами. И мужчины и женщины расщеплены в равной степени. Мужчина обладает феминными чертами, женщина несет в себе маскулинные элементы. Это как доктор Джекил и мистер Хайд. Только их не двое, а гораздо больше. Внутри нас есть множество вариаций мужского и женского. И все они существуют одновременно. Поэтому, когда подросток идет смотреть кино, что бы он ни смотрел, он все равно имеет дело с этим расщепленным персонажем.

- Массовое кино мыслит более простыми конструкциями.
- Уверяю вас, что и в массовом кино эта структура неизбежно обнаружится. Восприятие фильма складывается и на бессознательном уровне тоже, но главное - оно сразу же переводится в ролевую модель. Причем фильм не становится руководством к действию. Просто нам нравится что-то цитировать, вспоминать, играть в это. Мы посмотрели «300 спартанцев» и начинаем цитировать этот фильм, потому что там есть масса жестов, которые хочется повторить, и он весь ориентирован на то, чтобы его переживать в стилизации, в перформативе. В фильме есть очень феминный образ женщины и очень мужской образ героя. Но при этом строгость решений героини-спартанки в современном мире вполне могут рассматриваться как маскулинность.

- А царь Леонид? Эта гора мускулов? Где там феминность?
- Там есть, во-первых, гомосексуальный мотив, а, во-вторых, прекрасная любовная сцена, такой момент чистой нежности. Я бы, конечно, не настаивала на феминности этого героя, но что касается героини, то здесь расщепленность очевидна. Я уверена, что однозначных, скроенных из чистой стали персонажей в массовом кино уже нет. На каком-то уровне они обязательно расщеплены. Просто хорошее расщепление устроено так, что со стороны мы не видим швов.

- Женщин-фриков в современном кино гораздо больше, чем женщин-героев.
- Оддитизация женщины - это процесс, который принципиально не завершен. И если представлять оддитивность как взрыв, то фрики - это осколки, которые разлетаются по сторонам. Это периферические явления, более завершенные.

- Разве элемент фриковости не работает на принижение статуса женских персонажей?
- Это сложный момент. Можем ли мы сказать, что хотим быть похожими на того или иного персонажа? Если появляется авторитетное эстетическое высказывание, то я непременно приму эту модель. В какой форме - другой вопрос, буду ли я персонажа копировать или пародировать. А если для массового сознания это послание окажется слишком сложным и оно не считает его, ну что ж делать, оно будет взаимодействовать с его результатами, осколками того самого большого взрыва. И это ставит массового зрителя в сложное положение, потому что он не будет знать, с последствиями чего именно он имеет дело, с частями какого целого.

Для медийного пространства фриковость может быть удачным имиджевым выбором? Публичный человек, политик может изображать фрика?
- Наверное. Мне приходит в голову Ирина Хакамада. Мне кажется, в ее социальном образе присутствует элемент фрика, наверняка тщательно продуманный.

Метрополитен. Мелькают сотни людей перед глазами. Среди них встречаются те, на которых внимание останавливается надолго. Как вот этот человек, неординарный и неоднозначный.

Гендер не по фен-шуй. Мальчик, похожий на девочку

Поздно вечером поезда нет подолгу, приходится коротать минуты, и занимать себя чем-то. Сонные люди поглядывают на тёмный тоннель. А этот молодой человек весьма незаурядной внешности тщательно протирает руки влажными салфетками. Точно не понятно, кто это - девушка или парень. В самом деле, не понятно.
.
.

Странный мальчик, похожий на девочку

Черные волосы, крашеные. Видно, что цвет не натуральный. И челка, лилового цвета. Этот выразительный контраст подчеркивала интересная прическа. Джинсы и свитер цвета фуксия, черное пальто. Он прямо как из молодежного глянцевого журнала. Ухоженный молодой человек, или девушка…
.

Приехал поезд. Появилась возможность разглядеть поближе, стиляга сидел прямо напротив. Оказался мужчиной: больно крупный размер кедов, пальто мужского кроя, очертания явно мужской грудной клетки.

Он смотрел на экран монитора в вагоне, транслировались забавные ролики с животными. БОльшая часть вагона просто сидела, в ожидании своей остановки. И лишь некоторые занимали глаза чем-то, читали или же слушали музыку. Парень достал шоколадный батончик. Видимо, чтобы его съесть, он и вытирал руки салфетками, авось какая-то зараза прицепится, микробы от грязных рук.

Это - кожно-зрительный парень, лет 22-23. Скулы точеные, стройное тело, белая, гладкая кожа, большие, красивые глаза. Рядом с ним сидит «мужик» в общепринятом понимании - коренастый, широкоплечий, с небольшим пивным животом, щетиной, уже четко вырисовавшейся лысиной. Одет просто - коричневая кожаная куртка, рубашка в клетку, огромный рюкзак. Одежда старая, видать привык очень - затерлась до дыр, но зато родная. Безошибочно с первого взгляда понятно, что это - обладатель анального вектора. Очевиден контраст.

Парень с темно-лиловой челкой совсем не обязательно гей. Хотя для мужчин с анальным вектором, да и вообще для многих других, в силу наших особенностей менталитета, такой парень - априори гей, или «какой-то такой». Мальчик, похожий на девочку. Хотя это - мужчина. Он родился мужчиной. Просто он родился другим, с особым типом сексуальности.

Гомосексуализм. Патология или норма? Фрагмент тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.

Априори гей. Спасибо, мама?

Почему они так одеваются, выглядят так, следят за внешностью, бывают даже чересчур женственны и слащавы? Некоторые авторитетные специалисты утверждают, что такие особенности стиля и вообще особенности у мужчин связаны с воспитанием - запал ребенку в память образ мамы с детства, и он ей подражает в своей манере одеваться, поведением. Мама, которая все детство нянчилась со своим сладеньким и примеряла бантики, - для него как кумир, и мальчик стремится быть как мама. И становится геем по этой причине. Во всем виновата мама, слишком уж нянчилась, как с девочкой. Пускай даже, будучи взрослым, он не спит с мужчинами, но помыслы у него именно такие, раз манерный и «косит» под девушку.
.

Почему они такие, мальчики, похожие на девочек?

А представьте, что мамка у него - серьезная такая, крупная женщина. Тетушка такая, не особо нянчится с ним и бантики не вешает. Никак не женственная хлопоглазка, под которую он вот так вот «косил» бы. А папа - шофер, простой мужчина, знающий свое дело, не особо эмоциональный. Чей образ больше оставил отпечаток на имидже будущего метросексуала/фотомодели/аниматора/танцо ра…? У него был бы мужественный вид, если б родился в подобной семье? И пальцы были бы не тонкие, и кожа на лице была бы не такой мягкой, шелковистой?

Мы всегда выдумываем наших детей.

Вальдемар Лысак

Мужчина light

Такой ребенок сам по себе сладкий, красивенький, как девочка. Глаза большие, слезы близко, впечатлительный, особенный. Не как все мальчики, чувствительный и нежный, пугливый, миленький. Мама не могла бы смотреть на него иначе. Он такой, каким родила. И отношение к ребенку соответствует тому, какой он психически, физически. Был бы угрюмым колобком круглощеким - воспринимался бы иначе.

В детстве для кожно-зрительного мальчика более интересной является компания девочек. Ему среди подружек комфортно. Конечно, такое поведение может вызвать предположение, что он станет геем из-за игры в кукол (еще одно общепринятое заблуждение). И родители начинают кидать его в огонь - к мальчикам, в мальчиковую компанию, дружить с ними срочно! А там его ждет травля. Он же не хулиганит, не дергает девочек за косы…

Пускай у такого и бывают девушки, когда подрастает. Но от хулиганов не защищает и не ищет возможности проявить себя мужиком, настоящим таким. Зато легкий в общении, как девочка, - на любую тему с ним поговорить можно, даже сугубо девочковую тему. Странный. Может, он гей?

Кого ты мне родила? Шуганный какой-то, что за мужик будет!

Почему таких мальчиков, похожих на девочек, начали замечать очень активно именно сейчас? Поколение такое? Вырождение гена «настоящего мужика»? Они и раньше были, просто сейчас вышли на арену более ярко, бороться за особенности своей собственной психики. Уровень развития культуры позволяет - одевайся, как хочешь, реализуй себя, где душа пожелает.

.
.

Мальчик или девочка, но точно не мужик

Как грибы после дождя, за последние десятилетия начали появляться суперзвезды кино, эстрады, или… участники травести-шоу, фешн-показов, мужччины-стриптизеры… где только кожно-зрительный мальчик в разных степенях развитости не находит себя. Кто идет на балет, а кто - в стрип-клуб. Их подавляли и раньше воспитывающие «мужиками» анальные родители. А в древние времена кожно-зрительных мальчиков и вовсе не было. Они становились жертвами ритуального каннибализма.

Все дело в связке векторов - зрительного и кожного. Такой ранний мужчина не мог выполнять видовую роль в стае, которая была у других кожников - убивать на охоте и войне. Зрительные люди во все времена не убивали, и сейчас именно они - вегетарианцы, защитники животных, и т. д. Они даже убивать микробов в себе были не в силах, организм ловит любую заразу и не справляется с ней. Какая там охота! Не имея видовой роли, они становились жертвой каннибала племени, как отягощающий балласт, лишний рот.

И тут пришла ОНА

Кожно-зрительные самки - создательницы культуры. Они ограничили убийство кожно-зрительных мальчиков, с этого ограничение и началась культура. Кожно-зрительные мальчики теперь уже не становились жертвами каннибала племени, но часто умирали от болезней. Выживать они стали совсем недавно и тоже начали нарабатывать свою поведенческую программу, правда, с огромным отставанием от остальных.

В дальнейшем таких деток становилось все больше, развивалась медицина. Сейчас они не умирают от каждого микроба, как это было раньше. Но часто остаются покалеченными психически, когда папка с анальным вектором пытается воспитать мужиком своего долгожданного СЫНА, а получается … все равно получается тот, кем он родился - кожно-зрительный мальчик, только несчастный.

На фоне нашей ментальной гомофобии, кожно-зрительный сын становится жертвой издевательств (моральных и даже физических) отца, если у того накопились фрустрации. Он пытается переделать ребенка, сделать его мужественным. Сын его раздражает, так как внутреннее напряжение невыносимо давит, проявляясь защитной реакцией - ярко выраженной гомофобией, направленной на таких мальчиков. По телику у него все пид..сы, при власти пид..сы, все кругом гов… Встречали таких?

Неправильным воспитанием родители блокируют развитие свойств, заложенных в кожно-зрительном сыне. Отправляют на какую-то борьбу учиться себя защищать, навязывают «мужские хобби», тогда как мальчик хочет на балет/пение/сцену/гитару… Папка запрещает плакать, стыдно же по-анальному за такого сына, жена родила халтуру!
.
.

Постоянно прячась от издевательств сверстников за подружками, такой мальчик рискует вырасти и прятаться за ними по-взрослому - стать альфонсом. Неразвитым, он не сможет создать эмоциональную связь, и будет искать внимания других, с легкостью меняя партнеров (как Ж, так и М, ему будет без разницы) на более выгодных. Важно не просто правильно воспитывать такого ребенка, но и следить за тем, в какие условия он попадает вне дома, и как с ним общаются сверстники.

Цель воспитания - научить наших детей обходится без нас.

Эрнест Легуев

Детки и травля

Дети рождаются архетипичными, то есть не адаптированными к реалиям современного мира, их векторальные свойства еще не развиты до актуального уровня. Такие себе первобытные звереныши, которых еще предстоит учить культуре и развивать для современного ландшафта. Они начинают ранжироваться как стая, во всех свих играх. Современные дети вследствие ошибок родителей очень часто растут черствыми и жестокими. А такой мальчик не ранжируется (не было видовой роли), и поэтому его могут ущемлять другие, унижают, делают изгоем.

Если хочет к девочкам - пускай идет к ним, там он не будет подвержен издевательствам маленьких первобытных зверей-детей. Но и тут важно правильно объяснить ребенку, что он - мальчик, будущий кавалер, галантный ухажер, который подаст руку даме (маленькой даме из своей группы в садике…). Это не означает, что он должен сторониться мальчиков, но подход особый - смотря каких мальчиков. Тут уже стоят задачи для воспитателей, педагогов. Частенько они с ними не справляются, увы. «Стая» детей не всегда контролируема.

Так как кожно-зрительный самец не имел видовой роли, он и не получил природного права на долю добытого стаей, и на женщину, соответственно - ему не задан ее тип по сексуальности. У таких парней еще впереди наработка поведенческой программы, нет диапазона сексуальной приемлемости в силу особенностей психики. Кожно-зрительные мужчины часто создают природную пару с уретральной женщиной, бывает, что и на много лет старше их, но это природная пара. А общество спешит осуждать или видеть какой-то скрытый подтекст - мол, нашла себе молодого, кризис среднего возраста. Все дело в особенностях сексуальности, заданных от рождения каждому из нас. Уретральная женщина выбирает кожно-зрительного, это особый тип влечения - отдача по нехваткам, ему ведь не досталось своего типа самки.
.
.

Мальчик, похожий на девочку: палитра отношений

Сын живет со своим… парнем

С кем создаст пару кожно-зрительный половозрелый парень - зависит от родителей. До наступления пубертата ребенок развивается, и уже с полученным уровнем развития свойств начинается реализация - он чувствует самостоятельную ответственность за себя. Это и есть тот самый «трудный возраст», когда родители наблюдают, а что же они сумели дать ребенку для развития, ну и последствия, если они чего-то не дОдали. Битый и подавленный в детстве, кожно-зрительный мальчик, вырастает в парня и как бы подражает кожно-зрительной девочке. Еще хуже - ребенок не может разобраться со своим полом, ориентацией. Это все они, кожно-зрительные жертвы родителей и травли окружающих.

Первобытные каннибалы не ели кожно-зрительных девочек, у тех была своя видовая роль (кстати, у единственных из самок). Поэтому недоразвитый кожно-зрительный парень подражает девушке своей манерностью и даже сменой пола в особых случаях, чтобы быть не замеченным первобытным каннибалом. Остался в архетипе, свойства не адаптированы к современным условиям ландшафта, и человек обречен на жизнь в страхах, ищет защиты, обращает на себя внимание, устраивает эмоциональный шантаж, пытается быть замеченным всюду, где он появляется.

Лучший способ сделать детей хорошими - это сделать их счастливыми.

Оскар Уайльд

Слюнтяй!

Повсеместно родители воспитывают таких сладких, пугливых мальчиков «мужиком», вгоняют в стрессы вместо того, чтобы дать чувство защищенности боязливому малышу. Читают сказки с элементами каннибализма о Колобках и прочих угрозах для жизни, размножая страхи ребенка. А дальше - бьют за плаксивость и капризность, которой ребенок и пытается обратить на себя внимание, ощущая страхи. В переводе на системный язык это означает: как же мне страшно, я не чувствую родителей гарантами своей безопасности, от которой зависим, я остался беззащитный. Всё это должны знать родители , чтобы не совершать непоправимого, развивать ребенка, а не оставлять его неадаптантом зависимым от своих страхов на всю жизнь.
.
.

Родители сами делают так, что для такого неправильно воспитанного мальчика будущим партнером станет гомосексуально фрустрированный «настоящий мужик» с анальным вектором. Это особый жизненный сценарий, всегда с одинаковыми причинами и следствиями. Типичная гей-пара - «актив-пассив». Он находит в своем активе защитника, чтобы никто не обижал, а пассив или нет ему все равно, лишь бы не сам темной ночью, в квартире с чудовищами под кроватью.

Еще два варианта гей-пар: двое мужчин с анальным вектором, или двое мужчин, у которых в векторальном наборе есть кожно-зрительная связка. Но последние не имеют гомосексуального влечения, как и заданного типа женщины по сексуальности. Зато остаются ошибки в воспитании, из-за которых появляются такие вот сексуальные эксперименты этих мужчин, у которых и нет ограничений диапазона сексуальной приемлемости. Вместе-то им не так страшно боятся за свою жизнь, мучиться фобиями! Обязательно показывают свой статус гея, им нужно внимание, внимание, внимание…(быть замеченным, чтоб не скушали).

Ребенок рождает родителей.

Станислав Ежи Лец

Дети - не ксерокопия родителей

Когда-то кожно-зрительные женщины создали культуру, ограничив ритуальный каннибализм и превратив животную случку в чувственный секс для удовольствия. На базе этих запретов 50 тысяч лет развивалась культура, за счет этого у нас есть социум, где жизнь человека - превыше всего. И где, к сожалению, продолжает останавливаться развитие кожно-зрительных мужчин. А за ними - будущее культуры, как когда-то было за ее создательницей, кожно-зрительной самкой.

Развитые и реализованные кожно-зрительные мальчики радуют глаза, они на виду, выбирают творческие профессии, где им под силу действительно дать эмоции зрителю. Танцоры балета, артисты, певцы, актеры... Притягательные и располагающие к себе агенты, секретари, пресс-атташе... Сейчас они как никогда востребованы, для них - море возможностей, если бы не превращали многие родители это море в лужу.

.
.

Мальчик, похожий на девочку, - герой нашего времени

Наш герой, о котором шла речь в начале статьи - возможно, достаточно развит, для жизни. А может быть нет? Вдруг спит с включённым светом, или, может быть он эгоистичный, или «гей»? Мало ли… Хорошо, если он достаточно адаптирован родителями и работает где-то на творческой должности, в силах сам себя обеспечивать, девушка есть, друзей много. Хорошо бы…

Акселераты, нано-детки с айпадами, хай-тек поколение, малолетние хакеры... Депрессивные, эмо, готы, скинхеды, расисты, жестокие убийцы… Что может дать новому то поколение, которое стоит на приличный километраж позади, дабы не проснуться вместе в кошмарном сне «трудного возраста»? Как развивать своих непонятных детей и как их воспитывать, чтобы они развивались хорошо, не ощущали колоссальные нехватки в реализации, наслаждались жизнью, а не мучились от родительского бессилия?

Мне понравилось - поставить «сердечко»:

Мир мужчин и женщин меняется. Женщины все чаще играют мужские роли, а мужчины – женские. В России с этим, правда, пытаются бороться, взывают к патриархальности. Но кинематограф дает зрителям новые модели поведения. О том, в чем виновато кино, а в чем – нет, рассуждает Нина Савченкова, философ, психоаналитик, доктор философских наук, профессор Факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

– Правда, что мир вокруг нас становится все более феминистичным?

– С уверенностью можно сказать только то, что мы меняемся. То, что собой представляли и мужчины и женщины раньше, и то, что они представляют в ХХ и в ХХI веках, – это не одно и то же. Эти изменения – уже реальность. Мы меняемся в социальном и в психологическом планах. Но мне как исследователю интереснее смотреть на перспективу трансформации душевной жизни, трансформации телесности и желания.

Вообще, одна из тем, которая занимает весь ХХ век, – это тема женского желания. Раньше сам факт наличия у женщины желания вызывал сомнение. А ХХ век начался с появления такой фигуры как истеричка. Ей мы обязаны вниманием к вопросу, чего же хочет женщина. Сама по себе эта фигура была знаком вопроса. И это феномен, который очень пристально изучал психоанализ.

При этом сейчас мы постоянно говорим о разрушении отцовской фигуры, о том, что мужская фигура в культуре стремительно оставляет свои позиции. Означает ли это, что сейчас мы живем в мире возвращающегося матриархата и что происходит прямой обмен ролями, при котором женщина становится сильной и начинает играть мужскую роль, а мужчина – наоборот. Нет, на мой взгляд, все гораздо сложнее, чем просто феминизация мужчин и маскулинизация женщин.

– Но при этом социальный статус женщин изменился.

– Да, изменился. Произошло то, что в психоанализе называется «множественное расщепление»: мы больше не имеем ни женского ни мужского в чистом виде. Мужское и женское расслоилось и образовало различные смеси. Но так как этот процесс нашел свое продолжение в социальном пространстве, а, кроме того, наложился на развитие феминизма и другие социальные процессы, то произошла как бы оптическая ошибка. Мы стали называть феминизацией мужчин и маскулинизацией женщин то, чему у нас пока нет названия и чего мы пока не понимаем.

– В кино появилась масса женских персонажей, которые выполняют чисто мужские роли – спасают мир, например.

– Кинематограф – очень тонкий организм, и в нем получают наглядное выражение процессы, которые идут в нашей жизни неявно, скрытно от нас самих. Кинематограф всегда угадывает или опережает то, что намечается, но еще не стало явным. Кино в этом смысле – провозвестник.

С массовым кино все немного сложней. Но и оно может позволить себе довольно много. Прежде всего потому, что оно находится в более непосредственных отношениях с бессознательным. Массовое кино апеллирует не к индивидуальному бессознательному, а к массовой психологии, а это, по сути, психология ребенка. Если рассматривать тему эволюции женского образа, то можно сказать, что от классического женского образа кино действительно перешло к более маскулинизированной фигуре. И произошло это в 80-е годы. Мне сразу вспоминается фильм «Солдат Джейн».

– Там же два женских персонажа: с одной стороны, сама Джейн, а с другой – женщина-сенатор, которая использует главную героиню в своих целях. И обе женщины, особенно женщина во власти, выглядят очень непривлекательно.

– Тут дело не в отрицательном характере конкретных персонажей. И вообще, сейчас мы имеем дело не с маскулинизаций, а с тем, что я бы хотела назвать оддитизацией. Я придумала этот термин. Он происходит от английского odd – странный. Есть более знакомый нам термин strange. А здесь странность понимается в смысле эксцентричности, непарности, нерегулярности, нарушения некоего порядка. Оддитизированный женский образ выпадает из всех социальных контекстов, становится все более и более странным, и эта странность имеет, если так можно выразиться, космический характер. Не случайно так часто в кино возникает метафора женщины и космоса. Например, фильм «Гравитация». Героиня там демонстрирует состояние отстранения, выпадения женщины из привычных условий существования. И дело не в том, что она не видит разницы между, скажем, добром и злом, а в том, что она вообще вне этих категорий. В противоположность «Крепкому орешку» с Брюсом Уиллисом или «Миссия невыполнима» с Томом Крузом, женщины решают другие задачи – и совершенно по-другому.

– А по-моему, все очень похоже: раньше мужчины спасали мир, теперь женщины спасают. В чем разница?

– Разница в средствах. Средства, которые использует женщина, неизвестны. От супергероя мужчины что требуется? Только бесконечное увеличение всех тех навыков, которыми он уже располагает. Он должен быть сверхумным, сверхбыстрым, сверхловким. Ну и остроумным, конечно. От женщины требуется нечто другое.

Вот недавно вышел фильм «Прибытие». Там героиня – лингвист, которая должна вступить в коммуникацию с инопланетными пришельцами. Как – никто не знает, и она тоже.

– Героиня «Прибытия», на мой взгляд, очень традиционна и действует с помощью интуиции – сугубо женского качества.

– Тут дело не в интуиции, а в ее опыте катастрофы. Когда-то Марина Цветаева, описывая опыт поэтического, писала, что его суть в том, чтобы предельно разрушиться и предельно собраться заново. Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл такой. И мне кажется, что сейчас на повестке дня как раз такой опыт предельного разрушения. Героини «Гравитации» и «Прибытия» переживают катастрофу. Личную и ситуативную. Они оказываются в ситуациях, которые не имеют предварительного решения. Кульминационный момент «Прибытия», несомненно, тот, где героиня снимает скафандр, избавляется от всех средств защиты, совершает шаг, связанный с предельной раскрытостью…

– Сейчас все ощущают себя на пороге глобальных изменений: технологии, эпидемии, победа Трампа. То есть катастрофы становятся все актуальнее.

– Да, и в этом смысле женщина оказывается более приспособленной для решения таких проблем. Женщине оказывается куда более близок этот опыт катастроф. Поэтому на нее можно поставить. Она может перестать бояться в ситуации, когда не бояться невозможно.

– А если брать не экстремальную ситуацию, а обычную? В обычной жизни появляется какой-то принципиально новый женский персонаж?

– Понимаете, сейчас мы имеем дело с расщепленными субъектами. И мужчины и женщины расщеплены в равной степени. Мужчина обладает феминными чертами, женщина несет в себе маскулинные элементы. Это как доктор Джекил и мистер Хайд. Только их не двое, а гораздо больше. Внутри нас есть множество вариаций мужского и женского. И все они существуют одновременно. Поэтому, когда подросток идет смотреть кино, что бы он ни смотрел, он все равно имеет дело с этим расщепленным персонажем.

– Массовое кино мыслит более простыми конструкциями.

– Уверяю вас, что и в массовом кино эта структура неизбежно обнаружится. Восприятие фильма складывается и на бессознательном уровне тоже, но главное – оно сразу же переводится в ролевую модель. Причем фильм не становится руководством к действию. Просто нам нравится что-то цитировать, вспоминать, играть в это. Мы посмотрели «300 спартанцев» и начинаем цитировать этот фильм, потому что там есть масса жестов, которые хочется повторить, и он весь ориентирован на то, чтобы его переживать в стилизации, в перформативе. В фильме есть очень феминный образ женщины и очень мужской образ героя. Но при этом строгость решений героини-спартанки в современном мире вполне могут рассматриваться как маскулинность.

– А царь Леонид? Эта гора мускулов? Где там феминность?

– Там есть, во-первых, гомосексуальный мотив, а, во-вторых, прекрасная любовная сцена, такой момент чистой нежности. Я бы, конечно, не настаивала на феминности этого героя, но что касается героини, то здесь расщепленность очевидна. Я уверена, что однозначных, скроенных из чистой стали персонажей в массовом кино уже нет. На каком-то уровне они обязательно расщеплены. Просто хорошее расщепление устроено так, что со стороны мы не видим швов.

– Женщин-фриков в современном кино гораздо больше, чем женщин-героев.

– Оддитизация женщины – это процесс, который принципиально не завершен. И если представлять оддитивность как взрыв, то фрики – это осколки, которые разлетаются по сторонам. Это периферические явления, более завершенные.

– Разве элемент фриковости не работает на принижение статуса женских персонажей?

– Это сложный момент. Можем ли мы сказать, что хотим быть похожими на того или иного персонажа? Если появляется авторитетное эстетическое высказывание, то я непременно приму эту модель. В какой форме – другой вопрос, буду ли я персонажа копировать или пародировать. А если для массового сознания это послание окажется слишком сложным и оно не считает его, ну что ж делать, оно будет взаимодействовать с его результатами, осколками того самого большого взрыва. И это ставит массового зрителя в сложное положение, потому что он не будет знать, с последствиями чего именно он имеет дело, с частями какого целого.

– Для медийного пространства фриковость может быть удачным имиджевым выбором? Публичный человек, политик может изображать фрика?

– Наверное. Мне приходит в голову Ирина Хакамада. Мне кажется, в ее социальном образе присутствует элемент фрика, наверняка тщательно продуманный.

Елена Некрасова