Какой лидерский стиль является более эффективным: командный, авторитарный или либеральный, демократический? В прошлом немало копий было сломлено в пользу той или иной позиции. Современный уровень развития психологии лидерства утверждает, что на континууме "авторитарность-либерализм" нет лучших и худших стилей лидерства. Эффективность применения того или иного стиля лидерства определяется целым рядом факторов - личными качествами лидера, его прошлым опытом, готовностью группы принять тот или иной стиль лидерства, особенностями работы, которую выполняет группа, срочностью и важностью задания, организационной культурой, традициями, обычаями и привычками, которые приняты в организации и многими другими факторами. Теории лидерства, стремящиеся в своих рекомендациях и наставлениях учитывать все многообразие такого рода факторов, получили название ситуационных теорий эффективного управления.
Как вскоре станет ясно, эти теории отличаются по содержанию, терминологии и масштабам предлагаемых организационных преобразований. Однако их объединяет то, что они построены на некоторых общих принципах.
Во-первых, эти теории строятся на принципе ситуационности: признается, что не существует какого-то одного предпочтительного стиля управления и что главной задачей исследователей поведения организации является определение того, какой из стилей управления окажется наиболее эффективным в данных условиях.
Во-вторых, все теории посвящены проблеме эффективного управления. Они ищут соответствия условий и факторов, которые определяют, будут ли, и в какой степени, руководители организаций повышать уровень производительности и удовлетворенности подчиненных.
Рассмотрим некоторые из этих теорий.
Ситуационная теория Ф. Фидлера
Построение своей теории американский исследователь Ф. Фидлер начал с констатации того факта, что руководство не может осуществляться в социальном вакууме. Руководители пытаются оказывать влияние на группу людей в соответствии с определенными ситуациями. Поскольку ситуации могут меняться, то важно понимать, что нет какого-то определенного подхода или стиля управления, который всегда будет наилучшим, а наиболее эффективной стратегией будет изменение стиля управления в зависимости от ситуации. Принятие этих постулатов лежит в основе ситуационной теории. Ситуационный аспект теории заключается в предположении, что вклад руководителя в успешное исполнение задач организации членами его группы определяется как характерными чертами самого руководителя, так и различными особенностями ситуации. Чтобы окончательно понять суть эффективного руководства в полной мере, должны быть рассмотрены оба фактора.
Что касается характерных черт руководителей, то Ф. Фидлер выделяет отношение к наименее предпочитаемому сотруднику (НПС) как наиболее важную. Под этим подразумевается склонность руководителя оценивать в положительной или негативной манере сотрудника, с которым ему труднее всего работать. Руководители, которые негативно оценивают НПС (т.е. руководители, имеющие низкий рейтинг по критерию НПС), в основном сосредоточены на задаче и беспокоятся о производстве.
И напротив, те, которые оценивают НПС в положительном свете (руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС), сосредоточены на установлении хороших отношений с подчиненными (как можно заметить, данная величина - НПС - относится к двум аспектам поведения руководителей, описанных выше). Важно заметить, что Фидлер рассматривает НПС как решающий фактор влияния на индивидуальный стиль руководства, который не подвергается изменению. Как мы объясним ниже, это имеет большое значение для практического применения теории с целью улучшить эффективность руководства.
Какой тип руководителя - с высоким или низким рейтингом по критерию НПС - является наиболее эффективным? Ответ Ф. Фидлера таков: это зависит от следующих ситуационных факторов:
- природа отношений руководителя с подчиненными (т.е. того, насколько руководителю необходима лояльность подчиненных);
- степень структурирования задачи, которая должна быть выполнена (цели, задачи и роли подчиненных четко определены);
- должностные полномочия руководителя (т.е. его способностью настаивать или уступать подчиненным).
Объединив эти три фактора, получаем, что ситуационный контроль руководителя может быть очень высоким (положительные отношения с подчиненными, высоко структурированная задача, большие должностные полномочия) или очень низким (негативные отношения с подчиненными, неструктурированная задача, малые должностные полномочия).
Но вернемся к главному вопросу: когда типы управления наиболее эффективны? Ф. Фидлер полагает, что руководители, ориентированные на задачу (НПС с низким рейтингом), превосходят руководителей, ориентированных на человеческие отношения (НПС с высоким рейтингом), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий. Напротив, руководители с высоким рейтингом по критерию НПС превосходят руководителей с низким НПС, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.
Ситуационная теория ППС Ф. Фидлера предполагает, что руководители с низким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на задания) будут более эффективны, чем руководители с высоким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на человеческие отношения), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий, и наоборот, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.
Причина этих различий в следующем: в условиях низкого ситуационного контроля подчиненные нуждаются в указаниях для выполнения указаний руководителя и решении поставленных задач. Поскольку руководители с низким рейтингом по критерию НПС более предпочтительны для обеспечения структурирования задач, чем руководители с высоким рейтингом по этому критерию, они являются более эффективными в подобных случаях.
Аналогично руководители с низким рейтингом НПС превосходят руководителей с высоким рейтингом в условиях, которые предусматривают высокую степень ситуационного контроля. Руководители с низким рейтингом но критерию НПС осознают, что условия благоприятны и успешное выполнение задачи практически гарантированно. В результате они обращают внимание на улучшение отношений с подчиненными и часто устанавливают более демократичный стиль управления. Подчиненные оценивают такое отношение к ним, и тем самым повышается как моральное состояние группы, так и ее производительность. Напротив, руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, понимают, что отношения с подчиненными уже хорошие и поэтому внимание следует обращать прежде всего на выполнение задачи.
Попытки руководителей давать указания подчиненным могут быть расценены ими как ненужное вмешательство, в результате чего производительность падает. Часто необходимо обращаться к ситуациям, предлагающим руководителям средний ситуационный контроль, смешанные условия производства и внимание к поддержанию хороших отношений с подчиненными. Руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, с их заинтересованностью в людях, в таких случаях часто имеют преимущество. Напротив, руководители, имеющие низкий рейтинг, т.е. те, которые акцентируют внимание на выполнении задач, могут стать даже более автократическими. Отрицательная реакция подчиненных к такому поведению может нанести ущерб производительности группы.
Так как теория Ф. Фидлера учитывает индивидуальные черты руководителей, ситуационные факторы и реакцию подчиненных, то она в полной мере соответствует современному взгляду на управление, описанному ранее. Однако исследования иногда приводили к результатам, противоположным тем, которые предполагает ситуационная теория. Например, было выяснено, что при классификации отдельных ситуаций по величине ситуационного контроля, может возникать некоторая двусмысленность. Пока ситуации могут быть точно классифицированы как очень низкие, низкие, средние и т.д., трудно сделать предположения, касающиеся эффективного управления. Также некоторые критики задумывались о соответствии анкеты, используемой для оценки того, к какой величине НПС принадлежит руководитель. К тому же надежность подобных оценок недостаточно высока по сравнению с другими широко используемыми оценками личности. Таким образом, хотя ситуационная теория НПС помогает понять суть эффективного руководства, все же нельзя безоговорочно применять ее на практике.
Медицинские технологииКонечно, может. С современным металлом можно жить всю жизнь. Но, если это накостные детали, не внутри кости, не погружные, а сверху - это может мешать, может чувствоваться. Внутри кости - объективно все равно, будь это металл, будь это пластик или биодеградируемый материал.
В чем разница? Биодеградируемый материал рассасывается и замещается костью. Риск в том, что материал может рассосаться, но не заместиться костью - будет кисточка. Влияет это на жизнь или нет - зависит от объема интегрируемого материала. Если когда-нибудь придумают рассасывающийся штифт - наверное, если он рассосётся и не заместится костью, это будет плохо, это будет влиять на опороспособность кости. Если 8-10-мм импланты из современных биодеградируемых материалов рассосутся и не заместятся костью, будет не большая беда. Когда имплант рассасывается и не замещается костью - видел, чтобы это беспокоило людей - не видел. Но свой минус есть. Второй вариант - титан. Используется дольше всего. Долговечность, изученность проблемы всегда плюс. Он позволяет выполнять все исследования, МРТ. Минус - с титаном информативность МРТ данного сегмента ниже; хоть он и немагнитный металл, всё равно даёт наводку. Аналогично при установке биодеградируемых материалов: мы используем металлические пробойники и после рассасывания остаются элементы, артефакты, даже глазу не видно, но уже будут давать наводку и снижать информативность МРТ сегмента. И третье, пластик. Он лишен минуса, как титан, с ним можно делать исследование МРТ, он не дает никакой наводки, и не имеет минуса как биодеградируемый материал, т.к. не рассасывается, живет и живет внутри кости.
И, как мы обстоятельно обсуждали, повсюду, где кажется, что действия ограждаются правилом или запретом, это нужно относить либо на счет воли, либо на счет согласия на действие, нежели на счет самого действия; впрочем, ничто из относящегося к заслуге не подпадало под запрет; [поступки же] чем менее достойны наставления, тем менее находятся в нашей власти. Ибо много такого, что запрещает нам действовать, но воля и согласие всегда в нашей власти. Так, сказал Господь: Не убий. Не лжесвидетельствуй (Второзак., V, 17, 20). [В словах] относительно деяния и речи нет ни о запрете вины, ни о ее предостережении, если мы воспримем их буквально, а только о деянии [как выражении] вины. Ибо грех не в убийстве человека и не в том, чтобы возлечь с чужой женой, потому что [эти поступки] иногда могут совершаться безгрешно. В самом деле, если запрет такого рода - относительно действия - воспринимается буквально, то тот, кто хочет принести лжесвидетельство или даже согласится [на него] на словах, не станет обвиняемым на основании закона, пока не станет известно, что по некоей причине он о чем-то умалчивает. Ведь не сказано, чтобы мы не желали лжесвидетельствовать либо не желали на словах соглашаться на это, но только чтобы мы действительно так не говорили. Или же: Закон запрещает нам жениться на наших сестрах или вступать с ними в кровосмесительную связь. Однако нет никого, кто мог бы соблюдать этот завет, так как никто не может опознать в точности в, той или иной женщине свою сестру, никто, утверждаю, если бы Он не установил завета не столько на действия, сколько на согласие [на них]. Если же случается, что кто-либо по неведению женится на своей сестре, то разве он - преступник завета, хотя и содеял то, что Закон запретил делать? Не преступник, ответишь ты, так как он не соглашался на нарушение, ибо не ведал, что творил. Так что говорить как о преступнике нужно не о том, кто совершает запретное, но [о том], кто соглашается на то, что известно как запретное. Запрет, следовательно, нужно понимать не на основании поступка, а на основании согласия [на него], что очевидно, когда повелевают: не делай того-то или того-то, или, как говорится, не предвкушай сознательно того-то. И блаженный Августин, тщательно обдумав это [и поняв], что всякий грех влечется к благости либо к алчности скорее, нежели к [свершению] поступков, сказал: Никакой закон не предписывает ничего, кроме благости, и не запрещает ничего, кроме алчности. Отсюда и апостол: Все заповеди, - говорит, - заключаются в сем слове: "люби ближнего твоего как самого себя", - и затем: Любовь есть исполнение закона (Посл. к Римл, XIII, 9-10). Конечно, заслуга не уменьшится, если ты подашь готовую милостыню бедняку, а милосердие побуждает тебя ее раздавать, но пусть будет готова твоя воля на это, когда такой возможности нет и нет сил у тебя [что-либо сделать], ибо нет условий, Известно, конечно, что есть поступки, которые следует совершать либо вовсе не исполнять в равной мере как добрым, так и дурным людям. И одно (лишь) намерение различает их. Как напоминает вышеназванный доктор, в том же поступке, в котором нам явлены Бог Отец и Господь Иисус Христос, мы обнаруживаем и [действия] Иуды-предателя. То же самое, (что Богом и Господом Иисусом], содеяно и этим предателем, как напоминает апостол: Как Отец предал Сына Своего, а Сын предал , так и Иуда предал своего Учителя. Изменник совершил тот же поступок, что и Бог. Но разве он поступил хорошо? Ведь даже если [в конечном счете и] благо, то при всех обстоятельствах не хорошо, или же: он не должен был [совершать] то, что было выгодно ему лично. В самом деле, Бог мерит не тем, что люди делают, а тем, с какой душой они могут делать [нечто]; и не в поступке, а в намерении (intentio) поступающего состоит заслуга или подвиг. Часто, однако, одно и то же совершается по-разному: благодаря праведности одного и неправедности другого. Двое, к примеру, вешают некоего преступника. Один движим ревностью к справедливости, а другой - застарелой вражеской ненавистью, и хотя совершается одно и то же деяние - повешение - и при всех обстоятельствах они совершают то, что сделать - благо, и то, чего требует справедливость, но из-за разницы намерения одно и то же делается разно: одним - со злом, другим - с благом.
Для того чтобы правильно сделать выбор в пользу того или иного пути разрешения проблемы, необходимо иметь средства для сравнения допустимых альтернатив. Таким средством служат критерии. В данном случае под критерием понимают любое основание сравнения альтернатив.
Это означает, что критерием качества альтернативы может служить любой ее признак, значение которого можно зафиксировать как минимум в порядковой шкале. После того, как такая характеристика найдена (критерий определен), появляется возможность ставить задачи выбора и оптимизации.
Критерий - это подобие цели или ее модель. Конкретный критерий является проекцией (отображением) ценностей, воплощенных в целях, на параметры допустимых альтернатив. Определение значения критерия для данной альтернативы, по существу, является косвенным измерением степени ее пригодности как средства достижения цели. Другими словами, критерий представляет собой количественную модель качественной цели.
В дальнейшем при практическом решении конкретных задач цели заменяются критериями, которые отодвигают их на второй план. Следовательно, от критериев требуется как можно большее сходство с целями, чтобы оптимизация по критериям соответствовала максимальному приближению к цели. C другой стороны, критерии не могут полностью совпадать с целями уже хотя бы потому, что они фиксируются в разных шкалах: цели - в номинальных, критерии - в порядковой и выше.
Многокритериальность реальных задач связана не только с множественностью целей, но и с тем, что одну цель редко удается выразить одним критерием. Это и понятно, поскольку, как всякая модель, критерий лишь приближенно отображает цель, и адекватность одного критерия может оказаться недостаточной. Например, число студентов, приходящихся на одного преподавателя, не однозначно связано с качеством подготовки специалистов в вузе, а большая капитализация компании далеко не гарантирует конкурентных преимуществ ее продукции на рынке.
В этих случаях решение может состоять не столько в поиске более адекватного критерия (возможно, его и не существует), сколько в использовании нескольких критериев, описывающих одну цель по-разному и дополняющих друг друга. Так, опыт формирования критериев для достижения достаточно ясной цели повышения качества подготовки специалистов в вузе показывает, что наряду с упомянутым критерием «число преподавателей на одного студента» необходимо учитывать расходы на студента в год, объем бесплатно предоставляемого времени для работы в компьютерных сетях, число выпускников данного вуза, зарегистрированных на бирже труда, долю профессорско-преподавательского состава с учеными степенями и званиями и т.д. Впрочем, очевидно, что и перечисленные критерии отражают только отдельные стороны качества подготовки специалистов.
Поскольку, с одной стороны, многокритериальность является способом повышения адекватности описания цели, а с другой - повышает сложность решения задачи, то необходимо минимизировать число используемых критериев при достаточно полном охвате цели. Это означает, что критерии должны описывать все важные аспекты цели, но при этом критериев должно быть немного. Последнее требование выполняется в том случае, если критерии являются независимыми и не связанными друг с другом.
Для обеспечения полноты и всесторонности охвата цели очень полезной является формальная модель проблемной ситуации, включающая три взаимодействующих компонента (рис. 22.1):
Проблеморазрешающую систему, которая может так повлиять на ход событий, что проблема исчезнет полностью или ослабнет;
Внешнюю среду, в которой существуют и с которой взаимодействуют обе системы.
Рис. 22.1. Формальная модель проблемной ситуации
Применительно к формированию критериев данная модель позволяет не только повысить полноту набора критериев, но и структурировать этот набор, установив такие различия между критериями, которые впоследствии облегчат постановку оптимизационных задач. Отправной точкой структуризации критериев является то, что характер целей для трех компонентов проблемной ситуации различен: для проблемосодержащей системы это цели достижения (главное - разрешить проблему); цели проблеморазрешающей системы связаны с рациональным расходованием ресурсов на разрешение проблемы (главное - экономно решить проблему); а цели внешней среды носят пассивный, но обязательный характер (главное - не предпринимать ничего, что противоречило бы законам природы). Содержательная сторона этого процесса состоит в том, что происходит согласование ресурсов проблеморазрешающей системы с потребностями проблемосодержащей системы при ограничениях внешней среды.
Так возникают критерии эффективности (целевые критерии), подлежащие оптимизации, а также критерии ограничения и сохранения, требующие постоянства. Целевой критерий открывает возмож-
ности для выдвижения все новых и новых альтернатив в поисках наилучшей, а критерии-ограничения и критерии-сохранения, запрещая некоторые из альтернатив, заведомо уменьшают их число. Одними целевыми критериями можно жертвовать ради других, а критерии-ограничения и критерии-сохранения исключать нельзя, они должны быть жестко соблюдены. В этом смысле расширение спектра целевых критериев усложняет работу системного аналитика, а расширение спектра критериев-ограничений и -сохранений - упрощает ее.
